Целомудренные девушки и позорящие наказания

В любом обществе, даже в современном, понятие "девичей чести" и "чистоты" все еще остается актуальным для многих людей. Как и большинство других аспектов сексуальной жизни - целомудрие и верность женщины несло в себе гендерную ассиметрию, на основании которой мужчина вставал в доминирующую позицию. Рассмотрим позорящие наказания для девушек - то, что ставило под контроль женскую сексуальность. См. также: Русские женщины в национальных костюмах

Упоминания о позорящих наказаниях для девушек впервые можно найти в русских источниках не ранее конца XV-начала XVI в. По всей видимости, вначале они касались лишь представительниц зажиточных слоев в центральной части России, но постепенно распространились более широко. Мы узнаем, насколько широко они распространялись, как долго существовали и как связанны они с современностью.

Как и в стародавние времена, в XIX в. небезупречное поведение девушки считалось прегрешением меньшим, нежели измена замужней женщины.

Ответственность за лишение девственности возлагалась на нее саму: "уступчивость" считалась простительной, если допускалась связь с мужчиной более высокого статуса (к ним относились даже волостные писари, не говоря уже о купцах), более богатого, и казалась особо предосудительной, если девушка уступала бедному, "польщалась на мужика". Богатство, высокий социальный статус были объяснимыми мотивами, заставлявшими девушку "грешить". Ситуация же, когда девушка "спутывалась по любви", была совершенно неизвинительной и приписывалась особой развращенности согрешившей.

 

Зачинщиком устыдительной кары часто бывал брошенный девушкой парень, обиженный невниманием сосед; он и ставил на обсуждение сельского схода "дело об обиде". В сообщениях о штрафах, налагавшихся сходом на родителей (его могли взять и алкоголем), ничего не говорилось о способах проверки "честности" девушек, если это не был вопрос о свадебном ритуале. Очень часто вначале пускали слух о нечестности, затем обсуждали на сходе - само привлечение внимания к физическому состоянию девушки уже было "срамом".

Рассматривать позорящие наказания будем в зависимости от территории проживания. На юге было с этим строго, а север проще относился к таким вещам.

В Литве и в Малороссии (сейчас частично Украина) был обычай наказывать девиц, выходящих замуж не девственницами, сажанием при дверях церкви на железную цепь (куницу, «в кандалы»). Народный свадебный ритуал включал там прилюдную демонстрацию рубашки невесты, а иногда - даже ее появление перед гостями в рубашке с кровяными пятнами, и в ней она должна была вымести пол с остатками разбитых в ее честь склянок. Брачную рубашку выносили и, показав, вместе с чаркой вина и благопожеланиями отдавали родителям девушки.

Девственность или ее отсутствие следовало обнаружить рано в понедельник или же ночью с воскресенья на понедельник во время свадебного пира. Ритуал совершали перед разрезанием жаркого, "а без того не разрезывали его". Основным знаком, свидетельствующим, что жених нашел невесту девственницей (если не выносилась рубашка), было битье посуды, стаканов, бокалов - символ благополучного нарушения целостности главного девичьего "сокровища". Свадьба без битья посуды считалась "невеселой" и означала начало опозорения.

В Калужской губернии был и обратный обычай. Там молодому положено было бить посуду, "ломать и грызть" ложки в знак разочарования "несохранностью" невесты. Отсутствие девственности могли осуждать только новобрачный и его род, причем особое право имели женщины мужниного рода - мать и сестры мужа, невестки. Избиение молодым своей жены нагайкой за несохранение девственности описано в литературе XIX в., но нет данных о распространенности, скорее типичным было сокрытие молодоженом провинности его избранницы.

В Черкасском уезде Киевской губернии невесту должна была наказать свекровь: невеста не имела права идти к свадебному столу, а должна была подползти под него на коленях и оттуда показывать свое лицо. Свекровь всякий раз, когда невестка высовывает голову, бьет ее по лицу, до тех пор, пока муж не запретит. Лишь тогда молодой позволяли выбраться из-под стола, сесть около мужа.

За отсутствие невинности наказывали и отца девушки, встречалось это редко, но все же отдельные случаи бывали. Например, решением суда в Каменецком уезде было определено подвергнуть отца за провинность дочки, прижившей внебрачное дитя, наказанию розгами; аналогичные случаи отмечались в Кинешемском уезде.

На Дону общим способом поношения родителей, не сберегших девственности дочери, было исполнение срамных песен, надевание на шею венка из соломы или баранок, одаривание матери или, если невеста была сиротой, воспитательницы селедкой либо таранькой (вместо курицы, которую клали на колени матери или воспитательнице, - благодарности за то, что уберегли дочь или воспитанницу от соблазнов). В Калужской губернии срамили прежде всего мать новобрачной, а не ее саму, именно мать могли впрячь в борону и провезти эту борону за собой по деревне.

Наконец, возможным было и осрамление свахи (вместо родителей или вместе с родителями не сохранившей чести девушки). В Свияжске (Поволжье) существовал ритуал "паренья свахи": ее, сосватавшую нечестную невесту, клали на улице на лавку, задирали подол и били веником, посыпая на тело снег.

Здесь важно заметить: за "нечестность" одной женщины должна была нести ответ опять же женщина (мать, воспитательница, сваха). В Витебской губернии хомуты позора надевали и дружкам, и родителям, и сватам, и водили по деревне.

В других местах на воротах или на крыше дома согрешившей невесты вывешивали хомут, в других - мазницу (посуду для дегтя), в третьих - мешковину. Обмазывали нечистотами стены дома или пачкали их грязью, пробивали в печи дыру, били окна.

Иногда опозорение выражалось в том, что кто-нибудь из свадебных "бояр" лез на крышу хаты невесты с ведром воды и разбрызгивал ее оттуда - символический знак невоздержанности новобрачной, ее готовности отдаваться любому, чтобы каждому попало, как брызги воды.

Есть данные, что в других местах втаскивали на крышу дома разъезженное колесо или, если дело происходило зимой, старые сани. Все действия сопровождались словесным поношением.

Самым распространенным наказанием было надевание на шею лошадиного хомута без веревок, иных частей упряжи - символа "озверения", близости миру животных и одновременно противопоставления цветочному венку - символу девственности.

Надевание хомута было и измененной, гуманной формой припрягания к лошади (как это делалось с замужними) как акта усмирения. Кроме того, хомут символизировал женские половые органы.

Его могли повесить на гвоздь, наскоро вколоченный над притолокой, а чаще - надевали на шею не только провинившейся невесте, но и ее родителям. На такой случай наскоро делали даже несколько соломенных "хомутов, намазанных смолой и разными гадостями"

Из соломы делался хомут в Малороссии. Девушке распускали косу, лицо могли прикрыть платком и в таком виде водить по улицам. Иногда в знак позора ей оголяли ноги, подвязав платье к поясу.

Типичными позорящими действиями были также следующие: измарать рубаху девушки сажей или дегтем, который из-за черного цвета также был в крестьянском быту символом бесчестья и зла. В испачканной рубахе провести по улицам без юбки. Есть свидетельства о том, что мазали ставни и стены дома дегтем со словами: "Если любишь, то люби одного", - тем самым указывая, что жизнь следовало строить с виновником бесчестья.

Важной стоит признать оговорку, что "насмешные наказания" по отношению к девушке применялись, когда было на то согласие ее родителей и родных: некоторые родители не позволяли так срамить свою дочь и откупались, а иные, напротив, приходили на сходку и просили об этом.

Самым старым, известным с 15в, способом осрамления невесты во время свадебного пира было подать родителям "худой" (т. е. плохой, дырявый) кубок с вином, прорванный в середине блин, а к дуге телеги привязать худое ведро. Случалось, на головы сватам и отцу такой невесты надевали дырявый горшок.

Как с проблемой наличия девственности обстрояло дело в северных регионах?

В Архангельской губернии срамить девушку, забеременевшую до брака, к концу XIX в. стало не принято, но ее могли отлучить от родительского дома, от дружбы других женщин.

Если молва о лишившейся девственности подтверждалась, то девушка по общему приговору должна была теперь убирать волосы в две косы без девичьей повязки, покрывать их волосником (головной убор). Обряд «покрытки» на юге России и в Малороссии был не столько позорящим, сколько сглаживающим прегрешение девушки: надевание иного убора показывало переход девушки в другую возрастную группу, и девичью косу ей уже было заплетать нельзя.

Чем дальше от центра и Южной России - тем проще было отношение к лишению девственности. Если в Калужской губернии случаев, когда бы девушка, имея незаконнорожденного ребенка, вышла замуж, не было, то в Тверской никакого публичного посрамления оказавшейся нецеломудренной не устраивалось.

Нет данных, что была какая-то систематичность в ритуалах позора для девушек в Казанской губернии - там в конце XIX в. вообще бытовала поговорка "жену с почина берут". В Пермском крае родители не видели ничего дурного в том, чтобы девушки были в поиске любого себе до свадьбы, а в Мезенском уезде (Север), где существовал свальный грех, невинность девушки вообще ценилась мало: родившая скорее находила себе мужа.

Посрамляющих обрядов на Русском Севере не водилось, но девственность ценилась. В удаленных от центра сибирских деревнях было то же: в условиях переизбытка мужчин, возможность интимных отношений с женщиной ценилась не только на словах, но и на деле, среди золотоискателей и рудознатцев. Родители девушек, получавшие за несохраненную девственность дочерей иной раз большие компенсации, имели свою выгоду: ребенок дочери-девушки нисколько ее не бесчестил, его охотно воспитывали, отвечая укоряющим "плевок моря не портит".

Традиции, связанные с поддержанием идеи высокой ценности девственности до брака, до середины XIX в. сохранялись в Ростовском, Пошехонском, Владимирском, Дорогобужском (Смоленская губерния) и многих иных уездах.
⠀
Но уже в 1841 г. один из наблюдателей-калужан записал: "Целомудрие не имеет большой цены в глазах нашего народа..." и во многих губерниях уже уничтожился старинный обычай вскрывать постель молодых. Отец и мать говорят жениху: "Какая есть - такую и бери, а чего не найдешь - того не ищи!".
⠀
Обыденная мудрость в отношении целомудрия девушки в Вологодской губернии хоть и ориентировала на то, чтобы соблюдать нравственную чистоту, но если это не удавалось, не требовала публичных оскорблений и издевательств.
⠀
К концу XIX в. утрата девственности перестала быть фактом, который следовало обнародовать. А уж если добрачную беременность удавалось "прикрыть венцом" - вопрос о том, что случилось до него, вообще старались не поднимать.

На Вологодчине за беременной дочкой давали еще и корову к приданому - "для прокормления младенца". Трудно не заметить растущую допустимость добрачных отношений молодых в Костромской губернии. Если в начале XIX в. родня позорила девушку словами, то в конце этого периода на все укоры молодая могла ответить достаточно резко.

Переменилось отношение к соблюдению правил при женитьбе на не девственных невестах в Ярославской губернии: у женихов появились "отговорки", смысл которых сводился к тому, что хуже невеста не стала. Кроме того, если раньше старожилы говорили, что девушка, родившая ребенка, могла выйти замуж только за отца этого ребенка, то теперь все чаще после рождения внебрачного ребенка строгость отступала: девице прощали ее ошибку, человечность брала верх над моральным принципом. Но в идеале, конечно, девушке нужно было постараться "устоять" до венца.

Автор поста: Екатерина (@nevesta.poloza)